122 / 186
122
Василий Воронов «Муниципальные люди»
Управляющий Дмитрий Иванович Редкозубов был никаким менеджером. Он
плохо знал местные нравы, не верил на слово, не прощал ошибки, подозревал
всех и ни с кем не советовался. В одиночку он не мог контролировать большую
стройку. Это было на руку его помощникам, новоиспечённым заместителям
стройки Валентину Тарасовичу Брудастому и Егору Михеевичу Кайло. Матёрые
местные управленцы быстро подмяли неопытного начальника, нахваливая его
при этом прилюдно.
— Дмитрий Иванович — голова!
— Министер!
Стройка шла полным ходом, к основному подрядчику прибавилась новая
фирма, которая сразу взяла на себя половину всех основных работ. По этой по-
ловине шло движение документов, отчётность, платежи, заработная плата. Штат
новой фирмы состоял из двух человек, директора Егора Михеевича Кайло и
бухгалтера Уколовича. Они ювелирно отчитывались перед хозяином за половину
финансов стройки. Виртуальная фирма получала огромные деньги, управляющий
Редкозубов узнал о подвохе слишком поздно, его подпись уже стояла в расходной
ведомости Уколовича. Митюк было возроптал, затопал ногами, разорвал рубаху
на груди, но Брудастый спокойно охладил его:
— Иди с повинной, ты начальник, а мы люди маленькие…
Бывший батюшка больше не роптал, когда расписывался в ведомости.
8
Управляющий Дмитрий Степанович Редкозубов сошёл с нарезки, как гово-
рили в хуторе. С утра посылал шофёра за вином и безвылазно сидел в своём
вагончике. Опухший, заросший густой щетиной, глядел на себя в зеркало и
по-собачьи мотал головой:
— Пью один, как скотина…
К Митюку перешла жить Варвара Менестрель. Она ушла от Кузьмы Вале-
рьяновича на совсем, сказав на прощание безжалостные слова:
— Ты создан для одиночества, мне скучно с тобой, гармонист!
Кузьма Валерьянович по ночам выл на луну, с надрывом играл на аккордеоне
«Реквием» Моцарта и плакал крупными солёными слезами. Он поклялся за-
стрелить Редкозубова из ружья, правда, ружья у него не было, и он не знал, где
его взять.
Редкозубову Варвара свалилась, как видение, как сон. Он тёр кулаками глаза,
зажмуривался. Видение расплывалось, исчезало и медленно укрупнялось, при-
нимая очертания человека. Перед мутными глазами Митюка сидела на кровати
юная Шахерезада в халате с золотыми павлинами, ела мороженое с ликером,
курила и с обожанием слушала пьяные речи своего повелителя. Он плёл околе-
сицу, от которой у неё кружилась голова.
— Господи, за что мне, грешному, такая милость! Ты привёл в мой убогий
вагончик ту, о которой я даже не мечтал. Не сон ли это? Не сказка ли, не винные
ли пары явили ангела? Скажи, царица, кто ты и откуда?
Царица рассмеялась, и серебряным колокольцем звучал её голос.
— Я Варвара Менестрель, пришла одарить тебя любовью… Угости царицу
вином.
Митюк целовал её руки, закатывал глаза, млел от счастья и блеял златокудрым
барашком.
Наутро, кряхтя от головной боли, от тошноты, молча разглядывал спящую