182 / 184
182
Николай Скрёбов «Кланяюсь вам...»
Учиться в школе я начал в 1940 году. Это была 16-я начальная школа — одно
из уже тогда старых зданий с просторным двором, углублённым в шахтинский
парк культуры и отдыха. На уроках слышались волейбольные хлопки и репетиции
духового оркестра. Всего труднее мне давалось письмо. Первая моя учительница
Анастасия Петровна Михеева терпеливо прививала мне чередование нажима и во-
лосных линий, но смогла только перетянуть меня с «посредственно» на «хорошо».
Оценку «отлично» я получил уже в четвёртом классе благодаря стараниям молодой,
но строгой учительницы Тамары Владимировны Дьячковой. И хотя эта моя победа
совпала с победоносным завершением войны, во мне навсегда осталось ощущение,
что при моих средних способностях выйти в отличники очень трудно.
О войне и связанных с ней переживаниях я писал всю жизнь и ещё напишу, если
мне это удастся. Здесь же ограничусь только фактами. Отца призвали в армию в
августе 41-го, служил он во ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение, связь) под
Армавиром и Воронежем, потом был комиссован по зрению, направлен на военный
завод в Мытищи, а оттуда – на восстановление шахт Донбасса. Мы без него пережили
оккупацию с июля 42-го до февраля 43-го. Матери пришлось пойти наArbeitbuherden
(биржа труда) и работать уборщицей – этим он спасала от «вербовки» в Германию
своего старшего сына и одного из его сверстников. В сентябре 43-го я пошёл в третий
класс 13-й школы-семилетки, а вскоре домой вернулся отец. Всё остальное было у
меня как у всего поколения «детей войны».
В дальнейшем очень везло мне с учителями-словесниками. В семилетке Екате-
рина Тимофеевна Линникова была для меня таким вдохновляющим примером, что
самому хотелось посвятить себя учительской профессии. Отрезвил меня мой на-
читанный приятель цитатой из Горького (привожу не дословно, по памяти): лучше,
преодолев в себе
раннее и не всегда чистое желание стать учителем, молча умереть, чем приумно-
жать ошибки других. К тому времени я уже писал стихи, напечатал первую заметку в
городской газете «Красный шахтёр», сыграл две роли в драмкружке дома пионеров,
и моим полудетским мечтам было во что трансформироваться… Словом, пошёл я
не в педучилище, а в восьмой класс 10-й средней школы. И здесь неоценимую роль
в моём литературном становлении сыграли Татьяна Яковлевна Попова и несколько
позднее Ирина Ивановна Разумова.
Окончательно сделать выбор в пользу журналистики мне помог очеркист Алек-
сандр Афанасьевич Мазин, руководивший литгруппой при редакции «Красного шах-
тёра». В эту группу меня приняли в 49-м году. Первое, что я там почувствовал, - это .
несовершенство всего, что к тому времени написал. Мазин помог мне сладить с этим
смущением и умело направил мои творческие усилия в сторону газетной работы.
Летом 50-го года меня пригласили на областной семинар литераторов-школьников,
и руководившая этим семинаром Элеонора Григорьевна Лейбовская, а потом по её
просьбе поэт Вениамин Константинович Жак сделали очень многое для того, чтобы
меня поддержать и в то же время надолго засадить за «работу над ошибками».
Что такое «надолго» в юные годы? Оказалось — на всю жизнь
Сначала, чтобы поступить в ближайшее тогда к моему родному городу отделение
журналистики в Харькове, надо было окончить с медалью, желательно золотой,
чтобы уж наверняка. Получилось. Но чтобы слушать и записывать лекции, нужно
было освоить украинский язык. С немалым трудом удалось и это. Однако в 53-м
году, когда всё отделение журналистики перевели из Харькова в новообразованный
факультет Киевского университета, моя «мова» нуждалась, мягко говоря, в углу-
блённом совершенствовании…
Дипломную работу «Константин Симонов — военный корреспондент «Красной