135 / 220
135
Маркей ответил не сразу: «Ты мине дюже не пужай, а ежели дюже забои-
си, када она лететь будет, — бросай хату, на кургане Бударка напасть ету
переждёшь. Ды цилахван не забудь на случай дождя. А Наташка нехай ко
мне едить, я иё в люди выведу. Нехай в носе дюже не ковыряет, я иё
справлю. А про комету не задумываюсь: у нас тут вечная мерзлота, да и
погреб есть из каменей». Анна порвала письмо и больше о муже старалась
не вспоминать…
Встала неслышно, на ноги карпетки
1
надела, чтоб по хате ходить, по-
дошла к печи, чиркнула спичкой. Дрова, заложенные с вечера, затрещали,
постреливали искрами. Надо было нагнать жару. Пока туда-сюда — корову
пошла доить и в табун провожать. На рысях назад — к печи — затеялась с
блинами. Два яйца разбила в мучной сбитень, долго кружила посевкой в ка-
стрюле. Чуть-чуть тесто должно покиснуть; а тем временем в печи на углях
уже калилась сковородка, — чаплей
2
выхватила её на загнётку
3
, кружанула
по дну куском сала, плеснула корцом сбитень — и снова послала сковороду
в печь…
Блины — самый скорый и вкусный завтрак. Блины русские с каймаком,
яичницей, сметаной, вареньем! —Нет ничего лучшего для Наташки. А пойдёт
ягода лесная, будет Анна с таким же увлечением лепить вареники с вишней,
малиной, клубникой; только не каждая баба может вареники с петушиными
гребешками по старинке делать. Наташку как-то сажала рядом, показывала,
как гребешок этот лепится.
Раскраснелась Анна возле печи. Что-то затеяла она блинов, как на Мела-
ньину свадьбу, — неужто, гостей каких-нибудь ждать придётся?
— На-ату-усик... вставай, в школу собирайся...
Наташка ворочалась, притворно хныкала (Это уж точно были повадки
Маркея!)
— Вставай, тебе говорю, — сказала мать строже. — Я пока приберусь в
хате, а ты за белой глиной сбегай — трубу подбелить надо. Погляди-кось,
комель
4
штой-то треснул. Ды чубарца ухвати жменю — пол присыпать. А
я те щас такими блинцами угощать буду — пальчики оближешь,— тянула
уже по-матерински ласково.
Дочка уселась в короткой детской рубашонке на край постели, — запле-
тала косу.
Анна перекрестилась:
— Ночку проспать — с радостью встать...
Наташку материн взгляд смутил:
— Ну, чё ты, ма... — и потянула на колени одеяло.
— Ху, ды не сглажу. Мне типерьчик глядеть ды радоваться, — не без
гордости оправдывалась мать, вспоминая, что совсем недавно дочь была
маленькая, а теперь надо девку класть отдельно... Всё думала, — маленькая,
всё ближе к ней; под крылышко своё подгребала... А теперь, гля-кось, вы-
рос птенчик, что вот вспорхнёт и полетит, и неизвестно куда. Но хотелось
бы, чтобы дочь оставалась при ней. По хутору говорили: «Наташка — вся
в тебя уродилась!..» И правда: брови тоже колёсами, тёмно-русые волосы с
завитушками впереди, глаза — опять же её, Анны Житовой, как лепестки
ÄÎÍ_íîâûé 13/3-4