136 / 220
136
Ãðèãîðèé Ðû÷íåâ
голубых пролесок, что подснежниками называют. Одно настораживало:
хитровато начинала щуриться, как будто чего-то утаивает, недосказывает
матери. А мать же всё видит, за всё тревожится, догадываясь, что кто-то из
мальчишек оказывал ей внимание, кто-то уже морочит её дитю голову… Но
это она ещё выяснит.
— Ой-ей-ей…— схватилась Анна за чаплю. — Блин сгорел!
Наташка хихикнула, вскочила в одном исподнем белье, — пыталась из-за
спины матери взглянуть на этот горелый блин.
Анне такой смех не нравился, замахнулась на Наташку ладонью. Натусик,
ожидая шлепка, зажмурилась и присела, втягивая головку в плечи. Мать брала
досада: и блин не удался, и Наташка не к месту скоморошничала. Чего тут
было смешного? Прозевала, старая, блин — вот и всё.
— Ну, ты гля, чё наделала: сгорел...
— Так что ж, ма, я виновата? — надула щеки Наташка.
—Уйди, говорю, а то щас,— и продолжала причитать, —Тут прямо беда,
а она га-га-га да га-га-га... Иди за глиной! И чтоб рысью, на одной ноге!
Наташка вновь хихикнула и попробовала прыгать на левой, поджав под
себя правую босую ногу. Протанцевала вприпрыжку до самого крылечка.
Поверх рубашонки подпоясалась материной завеской
5
— пустилась бегом
вниз к речке. Бежала с прискоком, с ветерком. Так и хотелось ей, распластав
ручонки крыльями, полететь, как летают птицы…
Вот он, колодец с журавелью, а наискосок на лысом косогоре — копанка
с белой глиной. Чего-чего, а белой глины в хуторе хватало: меловые горы
тянулись по левой стороне Потайнова лога до самого Дона, выливаясь род-
никами, а из этих родников свивалась серебристо-звонкая речка с песчаным
дном, петляя сквозь заросли леса с плешинами огородов и левад.
С хуторских белогорий в голубеющем просторе правобережных песчаных
бурунов частоколом берез виднелись островки кудреватой зелени ендов,
хранящие в своих оазисах-чашах золотистую воду, настоянную на опавшей
листве ольхи, прибрежного ожерелья хвороста-белотала и вековых осоковых
кочек на мелководье. А ещё дальше, где небо сливается с окоёмом задонских
меловых кряжей, едва заметно курилась дымком гора Большой Стожок…
Всё это промелькнуло, пронеслось перед Наташкой мгновенно. — С раз-
бегу прыгнула в котлован; завеску держала, как мешок под завязку, собирала
ручонкой рыхлую глину. Нечаянно ухватила «чертов палец»
6
— швырнула
его от себя подальше: эти кремового цвета костяшки, действительно похожие
на пальцы,— ходило предание,— грозу наводят…
В копанке, развороченной экскаватором, кто-то уткой-шипучкой подал
голосок. Наташка на коленках, пачкаясь в глину, свалилась в рытвину и от
удивления приоткрыла рот: на домотканой дерюжке, меж самородных
7
кам-
ней, лежал свёрток, перевязанный ленточкой. Этот свёрток шевелился, и она
отчётливо услышала изнутри его хриплый плач младенца.
У Наташки из завески вывалилась глина…
Она ещё больше раскрыла рот и с опаской оглянулась по сторонам:
— Есть тут кто-нибудь?
Котлован молчал. Тогда она, осмелев, ползком подобралась к свёртку,