4 / 6
4
Литературная страница
^ 2 - 2014
г
В передвижной механизированной колонне рабо-
тяги всегда готовили себе к обеду «шулюм», - так
они называли это варево. До столовой - далеко. В
вагончике печка жарко потрескивает... Соберут, кто,
что принёс из дому «на тормозок», сложатся - вот и
заготовка для шулюма. Кто картошки принесёт, кто
лука репчатого, кто сальца кусок. Порежут всё это
изобилие, свалят в кастрюлю с водой и варят.
Главным шулюмщиком был автослесарь Мишка
Корень. Крепыш, под стать своей фамилии. Рост -
под два метра, плечи - пиджак под мышками трещит.
Во флоте служил. Бывало, вместо домкрата «уазика»
за передний мост поднимал. Ляжет на землю, подна-
тужится, побагровеет рожей, как бурак вареный, и
- поднимет, как будто штангу выжмет. Во силища!
На спор поднимал, на стакан белой.
Я, признаться, недолюбливал Мишку Корня. За
его нахальство флотское... Привык за три года в
кубричном «колхозе» жить. С личной собственнос-
тью не церемонился. Есть захотел: своё, чужое - ему
до лампочки, разворачивает и жрёт. Просто готовый
человеческий экземпляр для будущего коммунизма.
Рабочие же в ПМК по натуре - больше индивидуа-
листы. Что принесут из жратвы на работу, стараются
сами втихаря слопать, на шулюм что похуже отдать.
Мишка же всё - в общий котёл.У нас, правда, в Под-
московье, в артиллерийской части тоже товарищество
процветало, но, как я потом убедился, - больше на
словах. А на деле: кто громче всех за братство и
коллективизм ратовал, - самым последним скрягой
оказывался. Помню, был у нас младший сержант Зим-
ницкий. Только кто-нибудь в подразделении посылку
из дома получит, он - к нему: делись и баста! Кто ж
захочет жилой прослыть? Жалко, а делились, - так
полагается по армейским понятиям. Иначе, жизни
до самого дембеля не дадут мнимые коллективисты
типа Зимницкого...
Но, впрочем, речь о шулюме. Не знаю, какой ду-
рак выдумал его варить, а если уж повелось, - так
обеспечь, по крайней мере, всяк себя персональной
тарелкой и ложкой! Так ведь нет же. Из одной миски
по двое-трое хлебают, а вместо ложки иной умник
употребит свёрнутую жестянку от консервной банки.
А таким орудием есть, смею вас заверить, всё одно
как, к примеру, целовать ежа. Точно...
Но что поделаешь, - такова многовековая, вопию-
щая расейская безалаберность. Народишку нашему
- абы день прожить, а там - хоть трава не расти! Он,
видимо, ещё со времён первого монголо-татарского
нашествия, научен горьким опытом, - не приемлет
ничего вечного, капитального, а довольствуется шат-
ким и временным, лишь бы как-нибудь стояло...
Но разговор о шулюме.
Помогал Мишке Корню стряпать Егор Данилович
Кукарека - каменщик. Низенький, полненький, ше-
пелявый. И пожрать тоже был мастер, как и Мишка
Корень. Бывало, вдвоём половину ведёрной кастрюли
шулюма за один присест приговаривали. Пот летел
от их разгорячённых трапезой физиономий, словно
щепки при рубке леса.
Но случай, о котором пойдёт речь, - особый. В
этот день привёз Витька-сварной (был у нас в ПМК
один тип, рассказывали - сидел) из деревни от тестя
добрый оковалок свежего розового сала толщиной в
три пальца, с широкой прослойкой мяса посередине.
Отдал Витька сало на шулюм и пошёл работать.
Мишка Корень с Егором Даниловичем Кукарекой
тоже малость поработали для видимости, а где-то с
десяти часов принялись за шулюм. Нарезали мелки-
ми аккуратными дольками Витькино сало, почисти-
ли лук и картошку, бросили всё в кастрюлю. Пока
готовили, слюни у обоих текли, как у блудливых
Шулюм
^^
Рассказ
кобелей при виде суки. Нет-нет, да и кинет - то один,
то другой - в рот кусочек деревенского сала.
Ах, приятель, что это было за сало! Ты, верно, не
едал такого сала никогда в своей жизни. Сахар! Да
что сахар - нектар! Так и тает во рту, так и тает...
Замешали наши повара варево, а как пахнуло из
кастрюли первым аппетитным парком - мать чест-
ная! Что тут сделалось с Мишкой Корнем и Егором
Даниловичем... Пытка!
Они смотрели на булькающую и стреляющую
мелкими брызгами кастрюлю, как на обнажённую
женщину, вызывающе выставившую перед ними свои
соблазнительные прелести. Взять её не составляло
труда, только протяни руку!
Не вынесший казни искушением греховного
своего желудка, Егор Данилович Кукарека первым
схватил половник. Он, как нож, вонзил его в мягкую,
белую от пены, сулящую максимум наслаждения,
плоть шулюма, наворотив себе добрую миску, в кото-
рой ложка (позаимствуем образ у Твардовского) сто-
яла по стойке смирно, по причине густо населившего
это чудо местной кулинарии сала. Мишка Корень не
отставал от приятеля, в результате чего ведёрная кас-
трюля шулюма уменьшилась на добрую треть.
«Повара» предложили шулюм и мне, но я благо-
разумно отказался. Мишка с Егором Даниловичем
опьянели от первых мисок и вновь подступились
с осадою к желанной кастрюле, отчего в ней сразу
проглянуло дно, как в пересыхающих летом реках
безводных среднеазиатских пустынь. Только тогда
приятели спохватились, поняв, что оставили всю
бригаду на бобах и спешно бухнули в кастрюлю сы-
рой воды, снова поставили на плиту.
Пришли на обед Витька сварной, Колька Цыган,
работавший на «Кировце», и другие шофера, трак-
тористы, слесари и электрики. Дружно расселись за
столом, потирая руки, с умилением взирая на дымя-
щийся на печке вожделенный шулюм.
- Давай-ка нам его, суку, сюда, Егор Данилович!
- дрожащим от нетерпения голосом проговорил
Витька сварщик и благоговейно втянул в себя на-
сыщенный, как ему казалось, райскими запахами,
исходящими от шулюма, воздух вагончика.
Егор Данилович Кукарека услужливо снял кастрю-
лю с плиты и торжественно водрузил на стол. Глаза
он, как провинившийся кот, предусмотрительно отво-
дил в сторону. А Мишка Корень вообще не принимал
больше в шулюме никакого участия, сидя в углу на
низкой, деревянной чурке, ковырял спичкой в зубах,
показывая всем своим сытым, довольным видом пол-
ное презрение к низменным человеческим слабостям
вроде поедания каких-то там шулюмов и прочего.
Витька сварной с жадностью зачерпнул первую
ложку налитой Егором Даниловичем жидкости, но
тут же осёкся, заморгал в недоумении глазами и
вылил ложку обратно в миску. Покрутил ложкой
пустую воду, вопросительно и страшно уставился
на Кукареку.
- А где же сало, Данилыч?
- Правда, где сало? - спросил у Егора Даниловича
и Колька Цыган и вылил воду из своей миски обратно
в кастрюлю.
Все стали наперебой возмущаться и выливать в
кастрюлю содержимое своих мисок. Назревал бунт.
- Чего расшумелись? Уварилось ваше сало! - ле-
ниво подал голос Мишка Корень, продолжавший
ковыряться спичкой в зубах, и сытно икнул.
Витька сварной позеленел от злости.
- Уварилось, говоришь, сало?
Схватив кастрюлю, он подлетел к невозмутимому
Мишке и сунул её под самый его нос.
- Что это, козёл? Отвечай перед хатой! (Витька
в волнении перешёл с нормального человеческого
языка на блатную «феню» и назвал бытовой вагончик
так, как на тюрьме именуют камеры для подслед-
ственных и заключённых).
- Шулюм, что же ещё? А за козла по рогам полу-
чишь, швабра! - Мишка Корень отбросил спичку,
плюнул в кастрюлю и начал неторопливо подни-
маться на ноги.
- Падло! Век воли не видать! - Витька сварной,
не долго думая, опрокинул кастрюлю с горе-шулю-
мом на бедную Мишкину голову и рванул на груди
фуфайку вместе с рубашкой. На голой груди у свар-
ного красовалась искусно выколотая на зоне лысая
голова Хрущёва.
- Что ж ты делаешь, фашист! - не своим голосом
взревел ошпаренный кипятком Мишка Корень и,
как медведь, бросился с кулаками на Витьку. Двумя
ударами сбил его с ног, но тут на помощь сварному
поспешил так же когда-то за что-то сидевший Колька
Цыган. В руках у Цыгана блеснул нож.
Стол перевернули, бросились разнимать деру-
щихся. Витька сварной, кое-как выкарабкавшись на
четвереньках из свалки, дотянулся до совковой ло-
паты с обломанным черенком и изловчился тяпнуть
ею Мишку Корня по голове. Тот, обливаясь кровью,
пытался вырваться из цепких объятий разбороняю-
щих, страшно матерился, грозясь прикончить Вить-
ку сварного, а заодно и Кольку Цыгана. Тех тоже
держали за руки, за ноги, а Цыгану ещё зажимали
рот, потому что он норовил плюнуть в лицо Мишки
Корня, но не попадал.
Я смотрел на это безобразие и горько сознавал,
что человек - это не звучит гордо!
А что касается шулюма, то после памятного мор-
добоя шулюм в ПМК больше не готовили. Мишка
Корень уволился, а Егор Данилович Кукарека умер,
не доработав трёх лет до пенсии. Не стало главных
поваров-шулюмщиков и традиция постепенно сошла
на нет, заглохла, как трактор без солярки...
Павел Малое, кандидати в члены СП России,