2 / 4
1
«Как лист увядший падает на душу»,
нежданно мир собой преобразив,
так некогда услышанный мотив
вдруг хочется без счёту раз
прослушать
и всё, что угнетает, вмиг обрушить,
быть может, честно этим искупив
вину пред тем, кто, сердце обнажив,
помог однажды чище стать и лучше.
И ловишь милых звуков благодать,
прекрасные мгновения стыкуя,
не торопясь, не маясь, не тоскуя
и не пытаясь сердце усмирять.
Так раскрывает тайны мир земной,
так – высверки былого в миг иной.
2
Так высверки былого в миг иной
неистребимым всходом счастья зреют,
и теплотой невидимою греют,
и возвращают радость и покой.
И, обладая силой неземной,
над всей моей судьбою власть имеют
и что-то драгоценное лелеют,
отгородясь от горечи стеной.
Даруй их чаще, добрая рука
невидимого ангела живого,
как даришь вдохновение и слово,
полёт души и глас издалека,
как будто осыпаешь свод ночной
метеоритным роем надо мной.
3
Метеоритным роем надо мной
летают мысли – спутники наитий,
потерь, находок, дорогих событий,
оставивших следы весны былой
во всех путях, но не связавших нити
не исчезает просто струйкой дыма,
но дух освобождает от оков.
Он порождает теплую печаль,
пронзающую светлым ощущеньем,
невыразимым волеизъявленьем,
когда и жаль чего-то, и не жаль.
Да будет вечно мир земли таков:
значенье этой сути выше слов.
14
Значенье этой сути выше слов:
Любовь и Бог, природа и надежды,
и голос твой, ласкающий и нежный,
и чистый перезвон колоколов.
Нет ни вершин, ни вод, ни берегов,
которые не помнят ветер свежий,
и солнца луч, и небосвод
безбрежный,
и серебро торжественных снегов.
Вот так и мы прекрасное, живое,
родное сердцу в сердце бережём
под белою пургой, под жёлтым
зноем,
под голубым ликующим дождём;
и падаем, когда святое рушим,
«как лист увядший падает на душу».
15
«Как лист увядший падает на душу»,
так высверки былого в миг иной
метеоритным роем надо мной
вдруг вызревают в летний вечер
душный.
И образ, самый близкий и родной,
простив сомнений плен
великодушно,
влечёт опять, и я лечу послушно,
отринув накипь лет и пыльный
зной.
О, памяти святые письмена...
Когда б не вы, как одолеть невзгоды,
устав от несвершений, несвободы,
от тайных слёз и горького вина?
Пусть новый лист опять упасть
готов,
значенье этой сути выше слов.
Èðèíà ßâîðîâñêàÿ
Âåíîê ñîíåòîâ
Êóëüòóðíàÿ æèçíü Ðîñòîâà-íà-Äîíó
2
Управление культуры Адми-
нистрации Ростова-на-Дону по-
здравляет своих юбиляров января
2011 года:
с 75-летием
: Алексееву Эльви-
ну Ивановну – (01.01.1936г.);
с 70-летием:
Казахмаеву Таи-
сию Васильевну – (02.01.1941);
с 65-летием:
Купавых Зина-
иду Михайловну – (10.01.1946);
Рычкову Ларису Васильевну
– (16.01.1946); Дьякову Людмилу
Зеноновну – (26.01.1946);
с 60-летием:
Полтавскую
Аллу Михайловну – (02.01.1951);
Глотову Любовь Александров-
ну –(10.01.1951); Коган Елену
Семёновну – (13.01.1951); Саги-
нову Людмилу Владимировну
– (16.01.1951); Карпинскую Оль-
гу Сергеевну – (18.01.1951);
с 55-летием:
Матвеева Сер-
гея Львовича – (15.01.1956);
Кармацкого Михаила Петровича
– (18.01.1956);
с 50-летием:
Коваленко Еле-
ну Юрьевну – (13.01.1961); Сте-
панову Светлану Михайловну
– (21.01.1961); Разуваеву Елену
Юрьевну – (31.01.1961); и желает
здоровья, удачного, плодотвор-
ного года, счастья и гармонии в
семейной и личной жизни!
Þáèëåè:
чуть грустные строки, ставшие
песней:
Ходят соколы, в небе соколы,
Вьются, кружатся надо мной,
Возле берега над осокою,
Над широкую над рекой...
После окончания института
Анатолий Софронов работал лек-
тором, ездил по станицам Дона
и Кубани. Тема его стихов – при-
рода и история донского края,
возрождение казачества.
…Наступит ночь, и загорится
Над степью белая луна,
А Зорька вновь уединится
Чуть в стороне от табуна.
И в полночь, может, на росистой,
Примятой тяжестью траве
Появится скакун рысистый
С пятном отца на голове.
Ночной ударит запах в ноздри –
И, тонконогий, встанет он,
Увидит степь, над степью звезды
И в звездах синий небосклон…
Как в русских, никогда не ста-
реющих, народных песнях, так и
в стихах А.Софронова все точно,
зримо, в них верно схвачена
жизнь донского казачества. Как,
например, в первой его песне,
записанной в 1938 году:
Как у дуба старого,
над лесной криницею,
Кони бьют копытами,
гривой шелестя...
Ехали мы, ехали селами,
станицами
По-над тихим Доном,
по донским степям...
В тридцатые годы был объяв-
лен конкурс на лучшую песню
о пограничниках, В нем принял
участие молодой поэт А.Софро-
нов. И появилась песня, как бы
предвестница знаменитой песни
М.Блантера иМ.Исаковского «Ка-
тюша». Она называлась: «Тучи
серые, косматые»:
Тучи серые, косматые
Над станицами плывут.
Парни стройные, чубатые
В пограничники идут.
Все красивые, высокие,
Но один милее всех...
Все храбры,
как птицы-соколы,
Но один храбрее всех...
Поэт-песенник очень тонко
чувствовал силу природы, ее
летнюю и зимнюю красу. Это
видение А.Софронов связывал с
человеческим чувством. Оно осо-
бенно ярко видно в песне «Замела
метель дороги»
З
амела метель дороги,
Скрылся тонкий санный след,
Стынут руки, стынут ноги,
А его все нет и нет.
Не проедет милый мимо,
Свою любушку любя...
Приезжай скорей, любимый,
Замерзаю без тебя.
Есть в городе Ростове-на-
Дону улица Садовая. А вот где
найти кленовую скамеечку? Ее
непременно ищут, потому что о
ней очень хорошо поется. Сколь-
ко любви у поэта к любимому
городу, который с болью в душе
оставляешь, хранишь в сердце, а
потом, победив врага, вновь шага-
ешь по знакомой мостовой...
Мы жили в этом городе,
Любили в этом городе,
Ходили в этом городе гулять...
Как шли мы с разговорами,
С гитарой, с переборами,
С подружками любили напевать:
Ростов-город, Ростов-Дон,
Синий звездный небосклон,
Улица Садовая,
Скамеечка кленовая,
Ростов-город, Ростов-Дон...
Прошли десятилетия, а мно-
гие песни А.Софронова счита-
ются народными, они как бы
потеряли автора, потому что
согревают до сих пор сердца тех,
кто в песне видит глубокий смысл
и нравственную чистоту.
Àíòîíèíà Ïîïîâà. Èñòîêè ñîâðåìåííîé ðîñòîâñêîé ïîýçèè. Ýêñêóðñ â ïðîøëîå - 3
между двумя сердцами на одной,
хотя и не космической, орбите.
И тихая слеза опять скользит,
незримую бороздку прожигая,
как будто бы неслышно предлагая
смягчить тоску под шёпоты молитв.
И тыщи слов, и облик, самый нужный,
вдруг вызревают в летний вечер
душный.
4
Вдруг вызревают в летний вечер
душный
над всем, что есть, любимые глаза –
манящая живая бирюза –
и завиток над ними непослушный.
Желанный миг, наверно, самый
лучший.
Жаль, время не воротится назад,
и сделать ничего уже нельзя,
и мир вокруг такой же равнодушный,
как было, как не быть не суждено:
с высот небесных всё за нас решилось
бесповоротно, быстро и давно.
Но, может быть, и в этом – тоже
милость?
И всё же нежен этот миг хмельной
и образ, самый близкий и родной.
5
И образ, самый близкий и родной,
в житейской тьме дорогу озаряя,
не обещает благости и рая
в дороге отрезвляющей земной.
И всё же для меня, меня одной,
далёким огоньком во тьме сияя,
в метаниях моих не угасая,
он как маяк в бессоннице ночной.
Одно лишь это помогает встать
над тысячами бед и поражений,
нежданных ям и грустных
несвершений,
чтоб двигаться, не падая, опять,
не заставляя мучиться натужно,
простив сомнений плен
великодушно.
6
Простив сомнений плен
великодушно,
услышал Бог молитву в тишине
и прикоснулся бережно ко мне,
явившись в вещем сне неравнодушно.
И сразу засверкали звёзды дружно
живыми фейерверками в окне,
как будто в мире, трудном и
недужном,
всё стало и прекрасней, и родней.
Душа рванулась заново – к тебе:
найти тебя во что бы то ни стало
и рассказать, как долго я страдала,
поняв, что не поверила судьбе,
которая влекла меня радушно,
влечёт опять, и я лечу послушно.
7
Влечёт опять, и я лечу послушно
на зов, который Богом предречён,
сквозь пустоту, и тернии, и звон
мелодии, манящей и воздушной.
На стыке неуступчивых времён,
презрев слепых блужданий тьму
и стужу,
лечу к тебе, и слова не нарушу:
Бог есть Любовь, и точен вещий сон.
А жизнь неумолима. И опять
преграды и волненья бесконечны,
хотя они, конечно же, не вечны:
надежд ничто не сможет удержать.
Они летят, как резвый коренной,
отринув накипь лет и пыльный зной.
8
Отринув накипь лет и пыльный зной,
ошибки окаянные итожа
и неослабной мучаясь виной,
вдруг понимаю: нет тебя дороже …
Какою же суровой пеленой,
скорей, во всём с немой темницей
схожей,
был словно замурован разум мой?
Ответь, благословив меня, о Боже!
Любовь – исток духовной высоты
и вечное стремленье к совершенству,
к почти невыразимому блаженству,
когда неразделимы я и ты.
И мне она Тобой была дана.
О, памяти святые письмена...
9
О, памяти святые письмена,
единственные в мире начертанья,
в которых живы прошлые свиданья
и речка, вся прозрачная до дна,
когда душа ещё вовсю вольна,
и слово предпочтительней молчанья,
и каждый день – сплошное узнаванье
всего, чем жизнь богата и полна...
Застенчивая лодка у пруда,
кукушки крик, румяная малина,
на берегу три дуба-исполина
и в небе сокровенная звезда,
да в чистом поле молодые всходы,
когда б не вы, – как одолеть невзгоды?
10
Когда б не вы, как одолеть невзгоды,
друзья мои – полночных строчек вязь, –
так щедро мне дарованная страсть,
как говорят, с рожденья, от природы.
Текли невозвратимо птицы-годы,
к подлунным пикам молодость
рвалась,
но некая невидимая власть
тотчас перекрывала к ним подходы.
Глухое ощущение вины
перед твоей судьбой меня терзало,
и никогда покоя не давало,
и зачерняло темнотою сны.
Немыслимо быть радостным и гордым,
устав от несвершений, несвободы.
11
Устав от несвершений, несвободы,
в тебе себя пыталась я найти,
чтоб новый смысл в дороге обрести,
как золото среди пустой породы.
Сгорали и закаты, и восходы,
и шелестели ветви: – Не грусти!
И всё острей хотелось донести
до губ сухих хотя б глоток свободы.
И падали секунды, точно дождь,
на хрупкий мир, на строгие деревья.
Казалось ярко мне, что лишь поверь я,
ты всё поймёшь, и в явь мою
войдёшь.
Но снова оставалась ночь темна
от тайных слёз и горького вина.
12
От тайных слёз и горького вина
не так-то просто вдруг освободиться:
быть может, хороша в руке синица,
но не журавль среди небес она.
И, в бездну дум опять погружена,
стремилась я с тобой соединиться,
зачёркивая годы, встречи, лица,
сомнения и просто имена.
Моих ночей бессонная канва
вокруг очей ложилась черной тенью,
выплескиваясь мукой и смятеньем
из чаши удивительной без дна.
И слышала я тяжкий всхлип стволов:
пусть новый лист опять упасть готов.
13
Пусть новый лист опять упасть готов,
отдав красу и жизнь земле любимой:
ничто не зря, ничто для глаз не мимо
под стаями высоких облаков.
И увяданья благостный покров,
как и весна, душе необходимый,
С 1 февраля2011 года со все-
ми номерами газеты «Донской
писатель» и альманаха «Дон и
Кубань» вы можете знакомиться
на сайте ЦБС.
Адрес сайта
www.donlib.ru