4 / 6
Ëèòåðàòóðíàÿ ñòðàíèöà
4
П
риближался день святого Валентина. Я раздумывал, что пода-
рить любимой девушке в День влюблённых? Духи? Банально. Книгу?
Примитивно.
Заканчивалась экзаменацион-
ная сессия. Я заскочил в магазин
учебных принадлежностей. Мой
взгляд заскользил по стеллажам. И
вдруг замер!.. Я увидел огромный,
яркий, красочный глобус — зем-
ной шар в миниатюре! Подошёл
поближе. Вот они — материки,
острова, океаны, реки, равнины,
горы… Ещё со школьной скамьи
я был неравнодушен к этому
вращающемуся чуду. На уроках
географии заворожено смотрел
на волшебный шар. Прикоснуться
к нему разрешалось не каждому. Я думал о путешествиях. Я мечтал
побывать в Австралии, Индии, Южной Америке.
Глядя на глобус, вновь пережил те давние волнующие чувства.
Это будет необыкновенный, поразительный подарок! Я так радовался
неожиданной находке, будто сам открыл Америку! Я представил, как
будет приятно удивлена моя Алёна. Она просто остолбенеет от радос-
ти и, наконец, позволит себя поцеловать.
Обратился к продавцу:
— Сколько стоит глобус?
Он стоил три моих стипендии. А до Дня влюблённых оставалось
две недели. Что ж? Устроился на консервный завод и после экзаменов
и зачётов перебирал мёрзлый лук, мыл в чанах свёклу, таскал мешки
с картошкой. Вы думаете, мне было тяжело? Ничуть! Я летал, как ан-
гел!.. Я видел рядом с глобусом счастливое лицо Алёны.
В магазине полюбопытствовали: зачем мне глобус?
— Подарок для любимой девушки!
— Купите духи, молодой человек.
Я нёс глобус торжественно и гордо! И не беда, что на свидание
шёл без цветов. При встрече подарок буду держать за спиной. Скажу
Алёне: «Любимая, я дарю тебе земной шар!» Она подумает: «Какой
наивный мальчик…» И, наверняка, на мгновение, лишь на мгновение
огорчится…И тут я подарю ей глобус со словами: «Ты самая красивая
девушка на земле!»
Прохожие с удивлением и улыбкой посматривали на меня. Но я был
уверен в своем выборе. И у меня ещё оставались деньги на кино и пиро-
жное. Погода — как у Пушкина: «Мороз и солнце; день чудесный!»
И вдруг я поскользнулся.
— Э-э-эх!
Глобус, вырвавшись из рук, кружил в свободном падении, будто
Земля во Вселенной, сойдя с орбиты, летела в бездну. Он раскололся
по экватору на две полусферы. Это был Апокалипсис! Всё рухнуло:
мечты, надежды, любовь…
В горячке, стоя на коленях, я пытался сложить половинки глобуса,
так похожие теперь на две глубокие миски. Напрасно…
Из окна полуподвальной квартиры на меня смотрела старушка и по-
нимающе кивала головой. Жестами пригласила к себе. Я оставил у неё
части глобуса и сбивчиво поведал о своей истории. Она внимательно
выслушала меня и вынесла тюльпан, растущий в цветочном горшочке.
Это был нераспустившийся ещё розово-белый бутон. Он был похож
на маленькое сердечко, полное нежности и трепета. Старушка вынула
из горшочка тюльпан вместе с луковицей.
— Если любит — поймёт, — сказала она.
И я, прикрыв цветок полой куртки, помчался на свидание, повторяя,
как заклинание: «Если любит…».
Алёна опаздывала. Я становился суеверным. Расколотый глобус
— какое страшное предзнаменование! И вы думаете она пришла?
Нет! Она прибежала! Розовощёкая, нарядная, счастливая! Я протянул
ей тюльпан.
— Что это? — удивлённо спросила она. — Рассада? Только не на-
гружай меня, ради Бога! Идём в бар. Нас там ждут.
—
Тебя
там ждут, — ответил я с горечью.
С тех пор я никогда не дарил женщинам абстрактные подарки: «цве-
тущую землю», «бездонное небо», «лучезарное солнце», «мерцающие
звёзды» — всё это мне подарила мать, а я подарил своим детям. Я
развел множество розово-белых тюльпанов. И где бы ни был: в своей
стране или за границей — всюду дарил друзьям луковицы ранних чу-
десных цветов.
…Я уже состарился, а глобус всё ещё стоит на шкафу такой же, как
и много лет назад: красочный и притягательный — маленькая копия
земного шара.
Да, земной шар!.. На котором я грустил и радовался, любил и стра-
дал, вовнутрь которого меня опустят… Но вечно будут цвести яркие
розовые с белым тюльпаны, рассаженные мною по всему земному
шару, олицетворяющие жизнь и любовь!..
2003 г.
Àëåêñåé Ãëàçóíîâ
ÃËÎÁÓÑ
рассказ
Дорога
Летит сквозь ночь копытный топ.
Бубенчик к месяцу подвешен.
Горячей тройки крепкий пот
с морозным ветром густо смешан.
Латунных блях свежо сиянье.
Копытный топ трясет зенит.
Летят в Михайловское сани
по гулкой млечности зимы.
Бубенчик нежно даль голубит.
Поэт зиме сердечно рад.
Метель целует жарко в губы
и смоль ласкает бакенбард.
И звон, и топот степь пронзили.
Бессильна здесь царева власть.
И сплетен стаи, как борзые,
отстали, сдохли,
запалясь.
А сколько дам в объятьях млело?
В стихах любая дорога,
Мужъя глядели ошалело
и тайно щупали рога.
Да, был поэт горяч и грешен,
Поссорясь с кем-то, (вот нахал!)
он дерзко косточки черешен
навстречу выстрелу плевал.
Не от сохи он, не от плуга.
А русский, как запев, как плач.
Он смог сродниться с далью,
с вьюгой
и славу буйную запрячь.
И слава рвет поводья с силой.
Мелькают села.
Где предел?
Он в душу песенной России,
с ее напевами простыми,
как в поле чистое
влетел...
***
Позвала, соблазнила дорога.
То вьюга свистит, то гроза.
Не доходит молитва до Бога.
Не доходит ни боль, ни слеза.
Накопил я грехов бессчетно.
Он поэтому уши зажал.
А вот свистнешь рогатого Черта,
сразу явится,
как на пожар.
И пока Бог на тучке храпит, –
Черт грехи отпускает –
в кредит.
Колокольчик
Колокольчик старый, –
был ты в прошлом юным.
Топнет конь – ты звоном
загорался
От какой раздольной сизой
вьюги
ты, веселый, отвязался?
Что расскажет бронзовая
прозелень?
Было время счастья и греха.
И носили по морозу розвальни
смех и свист, частушек вороха.
Ямщику ты подпевал медово,
и проселки замирали вдруг.
Ты разглаживал морщинки
вдовьи,
на минутку с большака свернув.
Согревал пространство певчей
трелью,
цокотом судьбинным окольцован.
Путника в глухом кругу метельном
ты спасал морзянкой бубенцовой.
Без тебя и песня в поле глуше.
Кто ж твои обезголосил чары?
Мне теперь одно лишь греет душу –
твой двойник – звон русской
доброй чарки,
Кукушка
Вечерние деревья звуки глушат.
Уже туманы влажные бредут.
А горлышко ознобное кукушки
творит –
за изумрудом изумруд.
Я верю –
и в земле не будет скучно,
когда над лесом, звезды наклоня,
проверит вновь года мои кукушка
и сколько женщин было у меня.
Пусть всех сочтет –
худых и полногрудых,
Сочтет протяжно, нежно, чуть дыша.
Я буду слушать говор
изумрудный,
пока в груди прописана, душа.
Тот грешный счет не поминайте
колко.
Не шейте мне алкоголизм и блуд.
Кукуй, кукушка!
Я прошу лишь только
среди других –
Её не позабудь.
Нимбы
Здесь,
где тишью полны тополя,
отключил я горластый мобильник,
Так красиво ты в рыжих полях
примеряешь подсолнухов нимбы.
Может, хочешь казаться святою?
Но по-прежнему взгляд твой не
строг.
Тебя грешной люблю, золотою
под широкие всплески серег.
Отдалась ты медовому зною.
И в медовые губы я влип.
И не зря над, твоей головою
солнце клонит сверкающий нимб.
Есть в поселках иконы простые,
Нимбы желтые светятся в ряд...
Все пророки
и девы святые –
из подсолнухов грешных глядят.
Âëàäèìèð Ìîèñååâ
Äà, áûë ïîýò ãîðÿ÷ è ãðåøåí
новые стихи
***
Такая жизнь – кому прекрасна?
Смола и мед в одном ковше.
Как полдень ясно, что опасно
Совсем не помнить о душе,
Уже не знать такого слова
За неименьем вещества.
Такая жизнь – одна полова,
В руках безбожных ветра злого
Она мертва…
***
Это только легко говорится:
Если прав – значит, смей возражать.
Если каждый чего-то боится,
Значит, каждого можно «прижать».
И не нужно ни дыбы, ни плахи;
И никто не пойдет на костер...
Миром правят Великие Страхи –
Ради страха и заяц хитер!
И бредём мы в оковах бумажных,
Меж зеркал откровенно-кривых –
Потому что всё меньше отважных,
Потому что всё меньше живых.
***
Рвутся связи, рвутся связи, –
Словно рвутся повода.
Словно кони с коновязи,
В одиночку – кто куда.
Накатило время ино,
Натянулось, как струна.
Там, за речкой, Украина –
Зарубежная страна.
На мосту стоит опричник,
И не скажешь просто –«мент».
Украинский пограничник.
«Предъявите документ!»
Будет спрашивать для весу –
Âèêòîðèÿ Ìîæàåâà
ß õî÷ó òèøèíû
Только что вышла в свет новая поэтическая книга
Виктории Можаевой «Колыбель при дороге». Редакция
«ДП» предлагает читателю несколько стихотворений из
этой книги