78 / 186
78
Григорий Рычнев «Серьёзному исследователю— серьёзный и умный читатель»
Г.Р.: Кому из писателей помогал Михаил Александрович?
С.М.
: Всем, кто обращался к нему. Трогательно отец относился к Пла-
тонову. Он ему регулярно оказывал материальную помощь. Когда бывал в
Москве и когда у самого были деньги, шёл к нему.
Отец помог и ЕвгениюЕвтушенко. Когда тому отказали в поездке за рубеж,
он приезжал в Вёшенскую. — Отец принял его со вниманием; звонил потом
в ЦК, говорил с Шауро: «Он молодой, пусть ездит, набирается впечатлений;
как же можно заставить молодого человека сидеть на одном месте?..» А потом
Евтушенко писал, что отец его якобы не принял… Это неправда.
Г.Р.: Какова судьба романа «Они сражались за родину»?
С.М.:
Роман не был завершён полностью, поскольку был задуман как
трилогия, и начиналась первая книга событиями в Испании. Это было про-
логом, потому что без понимания событий того периода была бы непонятна
судьба генерала Стрельцова и многих других наших военачальников, которые
в 1937 году были репрессированы.
Вторая книга должна была отражать предвоенный период 1937-1940
годы, третья — Великую Отечественную войну от её начала до конца. Но
написать о предвоенных событиях, как вы сами понимаете, в 50-е годы было
невозможно. Отец относился к той категории писателей, которые никогда не
писали «в стол». Для него важно было говорить со своим читателем само-
му, и сказать всё, что он хочет, но самому. То есть он хотел быть свидетелем
судьбы своих книг. Поэтому завершить роман до 60-х годов ему практически
было невозможно.
В качестве иллюстрации приведу такой пример. Редактор «Правды» по-
звонил отцу и попросил отрывок из романа «Они сражались за Родину» к
7 ноября, годовщине Октябрьской Революции. Отец выбрал главу и послал.
Это была как раз та глава, где речь идёт о приезде к Стрельцову его брата-
генерала, освобождённого после ареста, и где он рассказывал, что пережил
в лагерях, в тюрьмах при допросах... И Зимянин сказал, что в таком виде, в
каком существует отрывок, он не может быть опубликован, потому что об
этих событиях ещё не время говорить (а это было уже при Брежневе).
Разговор Михаила Александровича с редактором «Правды» был резким
и примерно такого содержания:
«Ты сидишь на таком месте, где до тебя
сидели Мария Ильинична Ульянова и другие, которые имели своё мнение и
могли сами решать, что печатать. Зачемже ты сидишь в этом кресле, если
не можешь сам ничего решить?»
Зимянин отвечал:
«Я покажу этот отры-
вок Демичеву (министру культуры на тот момент)» — «…Я категорически
возражаю, править я ничего не буду». — «Ну, я пошлю это Брежневу».
Отец
сказал:
«Что Брежнев может? Что, я менее партийный, чем Брежнев, или
я не знаю, что можно сказать моему народу, а что нельзя? Я такой же член
партии и по стажу, наверное, тебя постарше».
Тем не менее, отрывок был направлен Леониду Ильичу, и пролежал он
у него три или четыре месяца. Отец написал Брежневу резкое письмо и по-
просил вернуть рукопись. Отрывок был возвращён, и, без согласия отца, в