151 / 186
151
ДОН_новый 15/3-4
— Вот гость — г…но, не был давно, — и тут же начинала с огромным
удовольствием чем-то угощать, не без основания гордясь снедью, выращен-
ной её трудолюбивыми руками. За звонкий голос и беззлобное «галдение»
и получила тётя Дуся своё звонкое прозвище.
Ах, как бы мне сейчас хотелось отведать её пышек с нардеком. Кто не зна-
ет, что такое нардек, объясняю: это арбузный мёд. В то время у всех помимо
огородов при доме, были ещё займища, и там вырастали арбузы огромных
размеров и в огромном количестве. Из самых мелких варили нардек. Для
этого во дворах ставились котлы, арбузы чистили от кожуры, как картошку
и уваривали до получения сладкого чёрного мёда. Топили под котлами кизя-
ками. В нашей безлесной местности дрова — большая роскошь, зато навоза
коровки производили в изобилии. У всех были специальные прямоугольные
формы, и в каждом дворе стояли выстроенные для просушки пирамиды из
кизяков.
Из Ростова в Грушевку мы обычно ездили на нашем мотоцикле с коля-
ской, заслуженном М-72 — машине настолько родной, что звук её мотора от
многих других мы с закрытыми глазами отличали. Помещалась на нём почти
вся наша большая семья: мама со мной и средней сестрой в коляске, отец за
рулём, брат сзади. Эх, ещё бы одно местечко, так и старшая сестра бы по-
местилась. Путешествуя таким образом, сворачивали мы с Новочеркасского
шоссе, которое тогда все почему-то называли профилем, на просёлок, идущий
вдоль высоковольтной линии. Сначала Грушевка не видна, но мы знали, что
первой покажется верхушка Тихонова тополя, потом кресты и купола церкви,
и уже потом и сама станица во всём своём живописном великолепии. Сверху
она прекрасна: вокруг дали до горизонта, от вида которых захватывает дух,
поля, луга, блестящая на солнце извилистая лента реки и утопающие в садах
домики. Как только мы достигали спуска, отец выдёргивал ключ зажигания,
и мы уже не ехали, а катились без мотора. До сих пор не могу забыть это
ощущение полёта, радости, восторга! Сейчас грушевская дорога покрыта
асфальтом, что, конечно, огромное благо для станичников, а когда я была
ребёнком, это был просёлок, поэтому за нашим мотоциклом поднималось
облако пыли. Ах, эта роскошная пыль моего босоногого детства! Возмож-
но, в других русских селеньях пыль тоже хороша, но такая родная только в
Грушевке! Она была такая тёплая и мягкая, так нежно обволакивала наши
ножки, создавая между пальцев клубящиеся фонтанчики. Если бы в то время
по дороге шло столько машин, как сегодня, в этой роскошной пыли легко
можно было бы задохнуться, а тогда — протарахтит редкая полуторка, а так
всё больше телеги с лошадьми или быками. Я не заметила, в какой момент
быки, как средство передвижения, вдруг исчезли раз и навсегда, но хорошо
помню, как грузно и мощно двигались они, таща неимоверную тяжесть. А од-
нажды мне несказанно повезло, когда позволили сесть на козлы, дали в руки
кнут, и я, млея от восторга, повелительно покрикивала: «цоб — цобэ».
Больше всего мне запомнились наши поездки на Пасху. Я росла в эпоху
атеизма, в церковь тогда только бабушки ходили, не смотря на это, в Грушевке
Пасха всегда была самым большим праздником, готовились к нему заранее.
Помню, мама говорила, что если к этому празднику везде чистоту навести,