143 / 184
143
ДОН_новый 15/1-2
нибудь, и тут же забудет. Председатель Кайло позвал его в контору, в кабинет
и сказал:
— Пора, Иван Максимович, отдохнуть. Ты теперь, как выражаются в нашем
правительстве, в периоде дожития. Копти небо на всю катушку!
В периоде дожития у Ивана Максимовича возникла проблема, куда себя деть.
Все крючки, шпингалеты, защёлки, зажимы в новеньком доме были на месте,
двор под навесом уложен плиткой. Два унитаза на этажах. Везде кресла, стулья,
скамейки, диваны. Если, допустим, у тебя зачесались руки и ты взял шуруповёрт,
то инструмент всё равно останется без дела. В доме некуда ввинтить лишний
шуруп. Нет дела, нет трещины, дырки нет ни одной в доме! Наслаждайся до-
житием, Максимыч!
Он с раннего утра бесцельно бродил по двору, молча сидел в беседке, листая
старые журналы о садоводстве и огородничестве. Начал делать скворечник, но
тонкие дощечки трескались от удара молотком, ножовка была тупая, всё вали-
лось из рук. Он бросал инструмент, где попало, шёл пить чай и кому-то грозил,
доказывал:
— Умники! Какие вы все умники!
Настя старалась не замечать, не встревать. Осторожно просила:
— Ты бы побрился, Ваня…
Бригадир смотрел на неё неморгающими глазами, шумно вдыхал воздух,
краснел и взрывался. Остервенело топал ногами:
— Умники! Все учат! Все лезут!
Настя незаметно исчезала с глаз, растворялась. Однажды Иван Максимович
неловко повернулся в туалете, тяжелая керамическая крышка с унитаза соскочила
на мраморный пол, с треском раскололась на куски. Настя в ужасе кинулась к
туалету:
— Ваня, что с тобой!?
Тот тупо смотрел в упор, застёгивая штаны.
— А вот!
Наотмашь ударил кулаком в лицо, выскочил на улицу и, обиженно размахи-
вая руками, почти галопом рванул в сторону фермы. А вечером, сидя у своего
товарища Прошки, уже изрядно хмельной, бригадир спрашивал:
— Скажи, Прохор, правильно я сделал?
Маленький худой Прошка икал и говорил с паузами.
—Мое мнение…баб надо бить. Я давал лупанцев всем, теперь некому, кроме
тебя, Максимыч…
— Давай за баб выпьем!
— Наливай! Я тебя, наверно, метелить буду…
На третий день Иван Максимович явился деликатный, разумный, с просвет-
лённым лицом.
— Отсеки мне голову, Настя!
Стронулись, заскрипели ржавые пружины в застоявшемся механизме, поя-
вилась охота жить. Бригадир позвал Настю, взял лопату, поплевал в ладони и
молодецки воткнул штык в землю.
— Вот тут будет голубятня!
По голосу, по хвастливой интонации, по ухватке Настя узнала прежнего
Максимыча. Впервые за много дней засмеялась.
— С детства люблю голубей!