21 / 224
21
ÄÎÍ_íîâûé 14/3-4
— Ох, и сладка, едрёна корень!
Дед Васыль быстро выхлебал свою порцию и стал постукивать по ми-
ске деревянной ложкой. А Кондрат, раздобревший после чарки, поддержал
старика:
— Дед, наливай себе ишо, вон какой ты худой.
— А лихой петух жирён не бывает, — парировал дед Васыль. — Эх,
ладно... Хороша ушица! — и зачерпнул с ухою окунька, — благодарствую,
— блеснул слезою, — всем люб Маныч: и накормит, и приютит, и даст ду-
шою оттаять...
— Ой, да вокруг Маныча что только не бывало-не приключалося, — за-
говорил Лёха, — год назад, в ноябре, холодно уже было... выплыли мы с Кон-
дратом на сети. Он стал рыбу «выбивать» и сильно перехилился... и кувырк в
воду! В фуфайке, шапке, забродских сапогах. Вынырнул, за лодку хватается,
глаза выпучил, с ноздрей бульбы лезут. Точно мокрый кошак. Я от смеха чуть
сам за борт не перекинулся. А он: «Бу-бу-бу». Продышался и говорит: «Не
расказуй только казакам, а то за-смеют». Вот такой конфуз.
— А сам-то, — не выдержал Кондрат и заговорил, захлёбываясь, — этим
летом, значь, рыбачим, вон там, ближе к дубраве. Услыхал Лёха в кустах шум,
треск и крики бабьи. Переполошился! «Та, — грю, —охолонь, парубок с дев-
кой на моцике заехали». Так не! Схватил дрын и кинулся в гущину дубравы.
Заступник. Геройский казак. Через минуту выскочил обратно. Без дубины.
Закрывает левый глаз и бормочет: «Пр... про... простите, простите...» Во иде
конфуз! — и Кондрат от смеха затряс животом, — их-их-их!..
И рыбаки давай говорить-выговаривать каждый свою байку с вывертами
да с коленцами. Со смехом да со слезами. И всяк норовит поперёд друг друга.
А где их ещё услышишь? В самый раз у костра, под небом звёздным, за ухой
да под чароч-ку!
—Как-то раз, приехал я с подружкой на Маныч, —начал Назар. —Снег
идёт крупными хлопьями. Дубрава вся белая, пушистая. Зимняя сказка!
И мы вдвоём на всём белом свете! Решили костерок развести, шашлык
пожарить. Остановились у берега. Вышли. А на льду людей — тьма
тьмущая. В тулупах, кожухах, валенках. Все подлёдным ловом увлечены.
И вдруг разом глянули на нас. И так мне стало за себя конфузно: все мужики,
как мужики, над лунками дрожат-мёрзнут, а я — с девкой, надумал на снегу
шашлыки жарить. И не только шашлыки...
—Ну, раз вы про девок, —махнул рукой дед Васыль, — тада и я расскажу.
А дело було до войны. В том селе, шо у Маныча. Я в артели на быках воду
возил, а Петро, мой одногодок, на бедарке — председателя. И еще за коньми
ухаживал. Должность у его, вроде, выше моей. Да и сам он ладно скроен. А
влюбились в одну дивчину. Гарна така була. И от он усегда поперёд меня:
усадит на бедарку раскрасавицу и у степь! И вот гляжу, он опять поехал к
ей. Забрала меня тоска-ревность. Взял я ножницы, шо овец стригут, и сле-
дом к её дому. Так шкандылял, аж взопрел. Но успел. Стоит конь чубарый
копытом бьёт. И я представил як полюбовники у степу кувыркаться будут.
Не сдержался. И чикнул коню хвост повыше того места, откуда «яблоки»
сыплются. Вот им и конфуз... Хай типерь поездют. А лично я не люблю на