10 / 220
10
Âàñèëèé Âîðîíîâ
многозначительно, вскинула голые руки к затылку, пришпиливая длинные
волосы. Сквозь прозрачную ткань близко виделись тёмные подмышки и
тёмный мысок под животом.
— Дрюня, милый,— сказала она буднично, по-родственному. — У меня
сегодня именины. Ты мой родственник и друг самый близкий в Загряжске.
Поздравь меня.
Дрюня облизнул губы и твёрдо сказал:
— Поздравляю!
— Поцелуй меня.
Дрюня взял в ладони её маленькую голову и медленно, тщательно поце-
ловал в губы.
— Иди ко мне... — Она медленно отступала в темноту, роняя на пол ха-
латик. — Иди… Тут хорошо, мягко…
Дрюня пожевал пересохшие губы и косолапо потянулся к ней…
Через полчаса они сидели за столом, пили коньяк, ели мясо с кинзой и
огурцами. Дрюня наивно спрашивал:
— Ты зачем… это?
Соня строго посмотрела ему в глаза.
— Дурачок ты, Дрюня. Ребёнка хочу.
— А муж? Денис?
— Он знает.
— Это… это как-то по-московски…
—Дрюня, ты же понятливый: Денис не может, —что же мне, на дискотеку
ходить? Ты из Пучеглазовых; порода хорошая — вот весь мой расчёт. Мне
наследник нужен, сыночек… Давай выпьем, ты поймёшь меня.
За свою грешную жизнь Дрюня познал немало женщин, и на старости
лет они мало чем могли его удивить. Соня его удивила. Он стучал по темени
кулаком и восхищённо изрекал:
— Царица!
После этого он как-то попытался обнять её, —Соня наотмашь ткнула его
локтем и зло отрезала:
— Слышишь! Никогда больше не прикасайся ко мне!
Дрюню точно кипятком ошпарили. Он с ожесточением скрёб затылок и
мотал головой:
— Царица!
Она милосердно погладила его по голове, приказала:
— Тогда служи мне!
И—пропал казак! Никогда уже мы не увидим прежнего Дрюню, вольного
и гордого сына Загряжска. Не совершить ему больше рыцарских подвигов
и поступков, не пировать с друзьями в «Шалашах», не петь, не плясать на
свадьбах и гульбищах. Уготовано тебе, атаман, жалкое прозябание возле
бабьей юбки! Не жены, не любовницы, не подруги даже, а так, пришей-при-
стебай, заезжей цыганки-молдаванки. Будь жива Антонина, получил бы от
неё горячую оплеуху, а гордая Клариса навсегда бы отворотилась от своего
рыцаря. А уж Кукуй-Прискоков дал бы тебе в морду такой хук, которого сроду
не видели в Загряжске. Впрочем, что же мы заживо хороним человека! Много